Добрый день, друзья!
А возможно и не друзья, а те, кто просто читает этот пост. Сегодня – вечер 23 декабря, ровно 20 лет назад в этот день появился на свет я (ну да, я понимаю, эта дата абсолютно ничем не примечательна). Но ближе к сути…
Дело в том, что осенью этого года жизнь моя изменилась резко так, как не менялась за последние несколько лет. Не хочу сказать, что произошло что-то заоблачных масштабов, однако по-крайней мере для меня эти перемены были очень значительны. Находясь в непонятном состоянии жизненной апатии, я написал микро-рассказ, который описывает в некоторой метафорической струе то, что может оказаться близким и знакомым и для вас.
Рассказ не интересный, и рекомендовать его к чтению я не стану. Однако, ничего кроме моих переживаний и чувств в те моменты в нем не содержится. Посему сегодня я выкладываю его на всеобщее обозрение.
Успехов!
Будучи работником LeH уже четвертый год, Джордж до сих пор чувствовал себя некомфортно, когда ему приходилось опаздывать на работу из-за этих проклятых железнодорожников, которые вот уже несколько минут отклоняются от стандартного расписания поездов. Тем самым они заставляют ждать людей, которые, мать его, опаздывают на работу с утра, а ведь у многих время сильно-сильно ограничено. У многих назначены важнейшие встречи, на которых, кто знает, возможно решается судьба каких-то серьезных финансовых проблем, влияющих на жизни сотен тысяч британцев. Или, может быть, кто-то сейчас опаздывает на подписание договора по слиянию двух больших компаний, результатом которого в будущем может стать новое светило в финансовом мире. А железнодорожники всего этого не понимают, не понимают, что даже те жалкие деньги, которые получают они на свое жалкое и никому не интересное существование, манипулируются именно на уровне таких встреч и именно такими людьми, среди которых был и сам Джордж. Да за что им вообще платят, если они не могут выполнить свою работу в той мере, в коей от них требуется? Если им мало платят, то пусть ищут другую работу, но раз взялся, ведь нужно делать ее как следует. Именно из-за таких вот людей в этом мире так трудно уживаться. Как бы сделать так, чтобы не иметь с ними вообще ничего общего?
Да еще этот перрон. После Лондонского дождя он становится скользким и грязным. Джордж увидел свое отражение в луже. Пальто опять забрызгано чем-то коричневым от проезжавших мимо машин. Да и кожа какая-то сухая, наверное, из-за этого противного поезда, в котором Джорджу приходилось ездить каждый день из Дартфорда в центр Лондона на работу. Лосьоны и кремы уже не сильно помогали. Надо попробовать новый крем, про который Марта во вторник говорила, он прекрасно подходит для городских условий. Видимо, после работы придется ехать в бутик на севере города. Хотя можно же попросить Джейкоба прикупить, у него подруга живет на Finchley road. Да, решено! Ехать туда – это еще несколько часов потерять в метро, в котором Джорджу и так не нравилось, а такси больше стоят в пробках, нежели ездят. Да и вообще, пора бы запретить всем подряд ездить на метро. Либо у входа сделать тест на чистоту, и если человек не мылся долго – не пускать в метро. В последнее время банальное уважение к другим является чем-то совершенно чуждым для этой толпы необразованных и непонимающих, которые пялятся своим варварски завистливым взглядом в метро или еще где-нибудь на новый костюм, словно это нечто запрещенное. Создается впечатление, что за ношение этого костюма должно быть стыдно, будто это ты виноват в том, что можешь себе его позволить, а другой, ввиду пробелов своего образования и невежественной дисциплины – не может. Но черт возьми, как же эта грязь с дорог садится на обувь. Джорджа это ужасно раздражало. Туфли – это первое, на что обращают внимание приличные люди. А эту грязь нужно еще как-то отчищать от обуви, а делать это нужно лишь дома, ведь не в офисе себе руки марать грязью.
Джордж оглянулся, на перроне уже толпилось приличное количество людей. Опять придется стоять в поезде. Причем не сама перспектива стоять смущала Джорджа, а то, что стоять ему придется, скажем, рядом с вон тем невзрачно одетым пожилым человеком, который тихо попивал вишневый сок, прислонившись к спинке скамьи. Он ведь вообще и представления не имел, что ехать будет вместе со старшим менеджером LeH, выпускником Кембриджской бизнес школы. Сколько в Лондоне таких стариков? Да десятки тысяч! И Джорджу, с одной стороны, это казалось совершенно нелепым, но с другой стороны его это даже как-то забавляло. Ведь посмотрите на всех этих толпящихся людей, они ведь самые обычные рабочие из фабрик, клерки, официанты, мойщики стекол или преподаватели школ. Они и малейшего представления не имеют, что творится над их головами, откуда они получают свои социальные позиции, кто решает сколько им получать и вообще, как устроен финансовый мир изнутри. Ведь этот старик не имеет никакого понятия, что он получил право и возможность пить сейчас этот сок только и только потому, что после множества исследований рынка и нетривиальных расчетов ровно три месяца назад парламентом был успешно принят бюджет на следующий финансовый год. Этот факт забавлял Джорджа до улыбки, и иногда он даже испытывал некую ироничную снисходительность, кою чувствует отец-политик к своему сыну, вульгарно и нелепо размышляющему о реформах левых либералов. Иногда ему даже хотелось ворваться в случайную беседу в поезде и расставить все безграмотные утверждения на свои места. Но взгляд его ненароком падал на нелепые внешние физиономии этих людей, и профессиональный интерес резко сменялся неким подавленным отторжением и желанием просто держаться подальше. Ухмылка Джорджа исчезла, когда, поглядев на часы, он обнаружил, что поезд уже опаздывает более чем на десять минут. С раздражением посмотрев вдаль, он увидел, наконец, уверенно мчащийся локомотив. Джордж отошел от края перрона – там начало толпиться много народа. Они толкались и терлись о его пальто. Какой смысл, если все равно все войдут в вагоны, и поезд никого снаружи не оставит?
Через полчаса он уже был на Charing Cross. Здесь у выхода он обычно встречал Джейкоба, идущего на работу с автобусной остановки на Northumberland ave. Джейкоб был фактически постоянным напарником Джорджа по вопросам слияний и поглощений. Вместе у них было огромное количество успешных проектов: у Джейкоба был дар презентации самых сложных финансовых решений клиентам так, что все было понятно даже людям с недалеким образованием. Джейкоб – это вообще нечто исключительное в LeH, его изысканный вкус одежды, подбор совершенно неизвестных, но в то же время весьма качественных и элегантных брендов. Джорджу очень нравилось работать с ним, да впрочем, и после работы Джейкоб был одним из тех, с кем можно было посидеть в баре на Eccleston str. и поболтать о каких-то насущных проблемах. Он хоть и не оканчивал MBA в Кембридже, но его навыки общения и умение объяснять сложные вещи, расставляя логическую цепочку в верной последовательности, всегда радовали Джорджа. В общем, Джейкоб был славным парнем, но из-за дурацкого опоздания поезда Джорджу видимо не сулило с ним пересечься по дороге в здание.
Здание LeH на Charing Cross возвышалось в своем стеклянном величии высоко над остальными зданиями старого Лондона. Его нестандартные формы и изгибы гордо выделялись из серой неприглядной массы, служа безмолвными символами величия, значимости и доминирования. Кабинет Джорджа, который он делил с Джейкобом, был глубоко внутри, на пятнадцатом этаже с окнами, выходящими на Темзу. Вид из окна был совершенно потрясающий, но в начале финансового года все кипело, и нужно было приготовить очень много бумаг по делу о поглощении Bank Three Corp большой компанией JP Freeman Rush & Co. Джейкоб как раз должен был уже подготовить некоторые отчетности, и, поднимаясь по лифту на пятнадцатый этаж, Джордж пытался выстроить четкую цепочку того, что им оставалось сделать из формальных вещей, прежде чем перейти к реализации самого проекта. Офис был для Джорджа чем-то достаточно близким по духу, наиболее правильно дополняя его сущность. Здесь не было той твали, бесполезно и бессознательно шлявшейся по городу. Здесь люди поистине работали над серьезными проектами, создавали будущее, манипулировали настоящим, здесь была элита мира, которая обладала арканическим знанием устройства финансовых и экономических процессов, происходящих в мире. И Джордж просто обожал чувствовать себя частью этой величественной машины, и, между прочим, не самой маловажной частью.
Легкими быстрыми шагами, почти паря и кивая иногда знакомым сотрудникам в знак приветствия, Джордж прорезал насквозь длинные застекленные коридоры центрального офиса LeH в Лондоне на Charing Cross. Еще издалека он заметил, что кабинет был пуст, что было достаточно странно, потому как Джордж ожидал увидеть Джейкоба, который должен был прийти вовремя. Но подойдя, он убедился, что в кабинете никого не было. Так же, как и не было никаких сообщений на электронную почту или еще где-нибудь от самого Джейкоба о том, что он может опоздать. Джейкоб раннее никогда не опаздывал, а в самый ответственный момент, когда документы по слиянию должны быть представлены до полудня Хандерсону, он берет и не является на работу вовремя. Вообще Джордж всегда уважал Джейкоба также за его пунктуальность и ответственность в выполнении важных деталей проекта, и такие форс-мажоры случались на его опыте нечасто и не в такой важный, черт возьми, момент! Джордж нервно бегал в кабинете из стороны в сторону, пытаясь построить в голове последовательность выполнения бюрократических действ, после того как Джейкоб придет с уже оформленными бумагами, чтобы не тратить на это лишнее время. Спустя несколько минут, разложив все по полочкам у себя в мыслях, Джордж присел в свое кресло и начал нервно перебирать в голове, что можно было бы сделать до того, как Джейкоб принесет документы. Проблема была даже не в том, что в этом необходимом пакете документов был подробнейший анализ законодательных норм, которые нужно было соблюсти для правильного распределения финансирования при поглощении компании Bank Three Corp., но в том, что разбирался в них полностью только Джейкоб. Подробный анализ был просто необходим для построения дальнейшего анализа слияния, и Джордж абсолютно не мог продвинуться далее без этого отчета. Нужно было, чтобы один из менеджеров юридического отдела посмотрел все эти документы, внес, если нужно, поправки, согласовал с Хандерсоном, который в свою очередь дал бы добро и взял на себя ответственность от имени LeH за проведение данной операции. И все это должно было быть проделано сегодня до пяти вечера. Телефон Джейкоба был выключен, и Джорджу ничего не оставалось, как сидеть и ждать пока он явится.
За окном, абсолютно безразлично по всей этой суматохе, шел сырой Лондонский день. Чуть поодаль своим спокойным темпом текла Темза, по набережной гоняли машины, а по тротуару ходили самые обычные лондонцы. Эта рутинная картина как-то начинала надоедать за все время работы, до этого, конечно, у Джорджа не было личного кабинета, а общие офисные места выходили окнами на внутренний двор комплекса. Однако даже за столь короткий период серый пейзаж начинает как-то вмешиваться в царящую в комнате умеренную атмосферу, что абсолютно не нравилось Джорджу. Он заметил, что буквально пару минут назад у его кабинета были мойщики окон, которые теперь висели на этаж ниже. Странно все это как-то, ведь если бы эти проклятые мойщики окон не прошли бы вовремя, или работали бы не так как им нужно работать, вид из окна был бы совсем другой. На окне были бы следы от дождя, пыль придавала бы серости какой-то другой окрас. Да вся атмосфера в комнате была бы другой, и это сильно напрягло Джорджа в какой-то момент, он ведь не любил, когда что-то извне может хотя бы гипотетически влиять на состояние его рабочего места. Он чувствовал из-за этого дискомфорт, но сильно задуматься он не успел.
Секретарша Хандерсона позвала Джорджа в его кабинет, вице-президент LeH был, конечно же, не сильно рад тому, что возможно важнейший контракт отдела за последние несколько лет до сих пор не подписан.
– Что такое происходит, Джордж? Я жду документы с утра, нам нужно обговорит все с юристами, ты же знаешь, как это все муторно. И где Джейкоб? – Хандерсон даже не поздоровался с Джорджем, что, конечно, не сильно понравилось последнему.
Кабинет Хандерсона был гораздо больше и окна выходили прямо на Charing Cross. Брюс Хандерсон стоял прислонившись к своему рабочему столу, держа в руках папку с документами, которыми он махал перед лицом Джорджа.
– Этим должен был заняться Джейкоб, и сегодня он должен был написать детальный отчет и принести утром, как мы договаривались. – совершенно бесцеремонно ответил Джордж. – Но я его сегодня не видел, и телефон у него выключен. Я не могу заниматься всем подряд; если не опираться на свою команду, то зачем вообще она нужна.
Джордж еще не закончил говорить, а Хандерсон уже обошел стол и наклонился над телефоном. Нажав кнопку он приказал секретарше, чтобы та любой ценой отыскала Джейкоба.
– Все остальные формальные документы уже готовы, ждут твоей подписи, – продолжал Джордж. – Все расчеты мы проводили еще вчера вместе, Джейкобу оставалось проконсультироваться с юристами и взглянуть на некоторые кодексы, чтобы полностью уладить правовую часть вопроса.
– Да ты отлично понимаешь, что без отчета по этой части я не могу ничего подписать, Джордж! – снисходительно поднял свой взгляд Хандерсон.
Джордж окинул взглядом костюм Хандерсона синеватого оттенка со строгими изгибами у плеч и контрастирующим на фоне белой рубашки бархатисто красным галстуком. Его изливающиеся золотистыми бликами запонки на рукавах и отлично подобранный зажим для галстука – все это как-то смутило Джорджа, потому что перед ним стояло нечто выше него. Причем непонятно почему этот Хандерсон должен был быть выше. И было даже непонятно, что значит быть выше. Просто Джордж не чувствовал себя комфортно рядом с ним, и все. Лицо Джорджа, конечно же, ничего особенного не выражало, оно было все такое же безразличное.
– Мр. Хандерсон, – мысли Джорджа прервал голос секретарши из приемной, – Джейкоба нет дома, с родителями он не общался уже давно, так что они не знали, где он в принципе в последнее время…
– Он жил со своей девушкой на Finchley road. – с полнейшим спокойствием вздохнул Джордж.
– Сэр, я не знала, сейчас попробую найти телефон и позвонить туда.
– Мари, соедини меня, я сам поговорю. – Хандерсон нервно сел в кресло, расстегнул пиджак и полез во внутренний карман за портсигаром.
Джордж немного стиснул губы и отошел ближе к открытому окну. Он абсолютно не переносил табак, кожа от него сушилась, а одежда и волосы пахли еще долгое время. Не успел Хандерсон закурить, как зазвонил телефон и голос секретарши произнес:
– Мр. Хандерсон, на линии девушка Джейкоба.
Хандерсон взял трубку, поднес было к уху, но потом закрыл ее рукой и спросил шепотом Джорджа:
– Как ее зовут?
– Кира. – Джордж не отрывал взгляда от окна.
– Здравствуйте, это Кира? – притушив только что зажженную сигарету и включив громкую связь, сказал Хандерсон.
– Да, кто это? – раздался сонный голос Киры из телефона.
– Прошу прощения, что разбудил Вас. Это коллега Вашего друга – Джейкоба.
– Бывшего друга. – оборвала она Хандерсона. – Мы уже неделю как не вместе. Вам нужны какие-то документы, да?
Было понятно по интонации, что она была не сильно рада звонку, но откуда, черт возьми, она знала про документы.
– Кто это, Кира? – слегка приглушенно раздался по ту сторону мужской голос, но Джордж сразу же осознал – это был не Джейкоб.
Видимо Кира закрыла рукой трубку. Что она ответила слышно не было, лишь шуршание.
– Послушайте, мне надоели ваши игры, передайте Джейкобу, чтобы впредь ничего у меня не просил. Скажите ваш адрес, я отправлю все. – снова заговорила она в трубку.
– Кира, дело в том, что Джейкоб не явился на работу сегодня… – с нескрываемым недоумением сказал Хандерсон.
– Меня это не касается, это его дело теперь. Я обещала сделать ему последнее одолжение и отправить какие-то документы по почте, которую вы должны мне назвать.
В первый раз за весь разговор Джордж повернулся лицом к Хандерсону, хотя мимика у него оставалась все такой же холодной. Почесывая макушку и прикуривая сигарету, Хандерсон продиктовал свой служебный адрес с каким-то недоумевающим выражением лица.
– Отправила. Да, еще, передайте Джейкобу, что клетчатую рубашку я отошлю к нему домой через курьера, пусть не приезжает за ней. Успехов вам. – Кира повесила трубку.
Хандерсон еще несколько секунд сидел с тлеющей сигаретой в руках, прислонившись и смотрел куда-то сквозь стол. Джордж невозмутимо стоял у окна с руками в карманах и смотрел на телефон. Теперь лицо его немного исказилась, и он застыл в ожидании непонятно чего, покусывая губы. Молчание прервал Хандерсон. Резким взмахом руки обнажив свою левую кисть и взглянув на часы, он поднял брови:
– Нам уже пора отдавать документы на проверку юристам. – сказав это Хандерсон открыл ноутбук, лежавший перед ним.
Джордж, словно очнувшись ото сна, помахал головой и подошел к дипломату, лежавшему на кресле, на котором он сидел пару минут назад. Он достал свою часть документов, в котором содержались все вчерашние расчеты и подробнейший алгоритм слияния. Джордж положил их на стол Хандерсона, аккуратно сложив в папку. Хандерсон взял стопку только что распечатанных бумаг, которые занесла в кабинет секретарша. Разложив на свой стол, он внимательно пробежался по всем из них, иногда возвращаясь обратно и перекладывая какие-то в отдельную стопку. Он достал сигарету из портсигара и повернулся со стопкой бумаг к Джорджу.
– Все отлично, Джейкоб как всегда все совершенно четко написал. Он приложил даже распечатки поправок к налоговым кодексам и судебных прецедентов. Нашим юристам даже искать ничего не придется. – Хандерсон передал Джорджу часть из стопки. – И еще у него написан подробный анализ рисков, вот здесь вот посмотри.
Взяв документы, Джордж немножко отошел от Хандерсона и сел на ручку кресла, от того слишком сильно несло табаком. Действительно, за вечер Джейкоб отлично постарался: распечатки законов, на которых красным выделялись комментарии, подробный анализ рисков – все было готово с характерной Джейкобу точностью. Джордж поднял глаза на Хандерсона:
– Можно относить, – он приложил стопочку своих документов снизу, – теперь здесь все необходимое.
Хандерсон позвал секретаршу и, после того как она удалилась из кабинета со стопкой документов, повернулся к Джорджу, закурив сигарету:
– Ну что же, Джордж, это исторический процесс, не считаешь? Именно о таких финансовых операциях пишут в учебниках. – почти восторженная улыбка просто сияла на лице Хандерсона. – Крупнейший банк на юге Британии поглощает другого гиганта локальных масштабов, – он глубоко затянулся и, после некоторой паузы выпустив дым, указал сигаретой на Джорджа, – ну если все правильно провернем, конечно.
– Брюс, – слегка стиснув губы, ответил Джордж, – риски здесь такие же, какие и были в случае поглощения AgeWarner, а капитала здесь крутиться раза в три меньше. Если эти неучи из Melbourne Group смогли провести эту операцию… У нас в отделе большинство со степенями, не понимаю, с чего это ты сомневаешься?
Джорджу не нравилось, что Хандерсон постоянно смотрел как-то свысока на менеджеров отдела, и такие укоры были не впервой в его адрес. Да еще этот безвкусный костюм с золотыми запонками, служащий лишь фиктивным обозначением превосходства статуса Хандерсона над остальными. Джорджу стало как-то даже не по себе в этом кабинете. Его съедало изнутри какое-то чувство дискомфорта, причем это было гораздо менее приятное чувство, нежели то, которое он испытывал по утрам и вечерам в поезде. Да, в кабинете все было чисто и уютно, не было безобразно одетых стариков, бесстыдно вглядывающихся в глаза, не было дам бальзаковского возраста, искоса оценивающих своим пронзительным взглядом каждый миллиметр физиономии Джорджа, не было даже этих студентообразных беспечных молодых, которым вообще не было никакого дела ни до других, ни до самих себя. Дым был безусловно неприятен в кабинете Хандерсона, но дело было даже не в дыме, а в чем-то, что Джордж не мог никак понять. Просто ему не нравился этот кабинет, и он чувствовал некий перевес со стороны Хандерсона, который он продолжительно терпеть не мог.
– Я у себя, если что. – бросил Джордж выходя из кабинета, на что Хандерсон только лишь кивнул, сидя уже за столом и рассматривая финансовые отчеты по полугодию.
К себе Джордж не пошел – свернул по коридору в мужской туалет. Джордж просто стоял перед зеркалом с прислоненными к умывальнику руками и смотрел куда-то сквозь свое лицо чуть ниже глаз. Этот ублюдок Хандерсон, с его ублюдочным кабинетом и этот непереносимый запах табака! Лицо Джорджа исказилось в некой отвращенной гримасе, хотя всеми силами он пытался не выдавать своих внутренних переживаний. Но по крайней мере работа идет как надо, Джордж вскоре прокурирует самое дорогостоящее слияние за последние лет десять деятельности отдела LeH. От такой перспективы на скорченной гримасе Джорджа начала проглядываться самодостаточная улыбка, а глаза стали закрываться в удовольствии и ожидании восторга. Сам того не чувствуя, он поднес руки к лицу и погладил чисто выбритый подбородок. Да черт его дери же! Почему кожа такая сухая? Улыбка на лице Джорджа опять сменилась постылой гримасой, и он, прищурившись, начал разглядывать свое лицо в зеркало, водя руками по щекам и подбородку. Да еще этот Джейкоб запропастился куда-то, у кого же теперь просить достать этот чертов лосьон. Впрочем, на выходных можно было бы и курьерской доставкой заказать, до этого можно и как-то обойтись, так и быть. Но чертов же табак! Как же от него воняет пиджак. По дороге в Дартфорд нужно взять из прачечной коричневый, а этот уже непригоден для ношения. Нужно будет сказать прачке, чтобы она хорошо прочистила его в этот раз. Этот табачный запах каждый раз впрыскивал в мысли Джорджа какие-то скверные мысли о Хандерсоне и его чертовом кабинете. Джордж еще несколько секунд посмотрелся в зеркало, поправил пиджак, будто собирается выходить на выступление перед стадионом зрителей. Он посмотрел себе в глаза в зеркале, и только убедившись в своей уверенности, вышел и направился к себе в кабинет.
В этот вечер Джордж отказался от приглашения в паб с группой менеджеров, которые отмечали очередное продвижение своего коллеги. Получив ближе к семи вечера правки и замечания от юристов, Джордж сложил всю стопку документов в дипломат и направился домой. Единственное, что ему хотелось сделать как можно быстрее – это снять с себя чертов костюм, насквозь провонявший табачным дымом Хандерсона. Да и в этих бумажках надо бы разобраться, завтра предстояла встреча с представителями JP Freeman Rush & Co. Надо будет им полностью рассказать что к чему, чтобы они знали на что идут в рисковом плане. Но голова Джорджа настолько уже ничего не воспринимала, что любая попытка уложить как-нибудь все имеющееся у себя в голове оканчивалось полнейшим провалом. В метро и поезде Джордж никого не замечал, он представлял себе стакан виски, ждавший его дома, и удобное кресло, на котором можно было спокойно устроиться и посмотреть на все, что понаписали финансовые юристы на документах по завтрашнему договору. В Дартфорде Джордж взял из прачечной свой коричневый костюм и спустя минут пять он уже разувался у себя в прихожей.
Проснулся Джордж утром без будильника. Осмотревшись, он понял, что заснул вчера в кресле с документами на груди и со стаканом виски рядом. К его большому облегчению, биологические часы сработали на удивление точно, и, не особо торопясь, Джордж через полчаса был уже на перроне, отдав по дороге черный пропахший насквозь дымом костюм в прачечную. В этот раз железнодорожники оказались пунктуальнее, и поезд прибыл точно вовремя – в 8:15. Коричневый костюм, к счастью, абсолютно не вонял дымом, и, хотя перрон и даже сами вагоны сквозили табачным ароматом, Джорджу было как-то легче. Он был в своей привычной среде, где никто не пытался с помощью него самоутвердиться или показать эмпирию своего статуса. Джордж, сам того не замечая, довольно улыбался практически всю дорогу. В этот раз он не опаздывал. Выйдя на CharingCross, он быстрым шагом двинулся вдоль Strand прямиком к огромному стеклянному зданию LeH.
– Мр. Беннер!
Услышав звавший его незнакомый голос и быстрые шаги позади, Джордж обернулся и заметил молодого менеджера, которого довольно часто видел в офисе.
– Да? Доброе утро. – немного удивленно, но абсолютно невозмутимо спросил Джордж.
– Меня зовут Кевин. Кевин Рейнольдс. – тяжело дыша, протянул руку молодой человек. – Вчера я получил повышение до старшего менеджера, и мр. Хандерсон включил меня в команду по операции слияния Morgan и Three Corp. Я вчера изучал всю ночь документы, мр. Беннер.
Джордж поднял брови, но потом кивнул в сторону здания LeH:
– Поднимемся и обсудим все там. – он взглянул на часы. – Через полтора часа у тебя будет возможность доказать, что повышение ты получил не зря – у нас встреча с вице-президентом Morgan-a и представителями Three Corp.
– Что оканчивал? – уже в лифте спросил Джордж у молодого менеджера.
– Кэмбридж, финансовая математика.
Джордж кивнув поднял верхнюю губу и брови, но ничего не произнес.
Утром, всего лишь за день до этого была ужасная погода. Впрочем, как и всегда в Лондоне. Но в этот раз она была особенно пасмурна и мерзка. Состав вышел ровно в 7:45 из Грейвшема и направился в Дартфорд. Прозябший машинист, скучившись в сиденье, попивал теплый кофе из термоса и зевал, глядя на рутинные пути, которые он видел каждый день. Эти ужасные облака нагромоздились будто назло и лишь подкрепляли сильнейшее желание оказаться сейчас в теплой постели или хотя бы каким-то образом отвлечься от обязательства постоянно следить за дорогой. Как же тепло и уютно было бы сейчас дома, там можно вообще плевать на погоду, на облака, на то, что нужно куда-то смотреть, куда-то ехать.
– Стоп кран! Там человек!
Машинист вскочил от оглушительного крика своего помощника и, даже не разбираясь в чем дело, быстро потянул на себя рычаг стоп крана, сдав на полный назад. Поезд резко дернуло, и он начал тормозить. Машиниста опрокинуло на лобовое стекло кабины, благо он успел упереться руками. Его глазам предстала картина, которую он, видимо, уже не забудет всю оставшуюся жизнь. Метрах в десяти от поезда, на рельсах поперек лежал человек, голова которого была на одном из рельс. Поезд ни за что бы не успел затормозить с такого расстояния.
Машинист со своим помощником вышли из уже остановившегося состава и пошли назад вдоль вагонов искать то, что теоретически должно было остаться от бедняги. Поезд был почти пуст, поэтому кроме них вышла всего лишь парочка пассажиров – посмотреть, что стряслось, и из-за чего остановился поезд. Зрелище было ужасное. Не то, чтобы машинист был слаб духом, но это было как-то совсем чудовищно. То, что лежало под колесами вагона, чем-то даже отдаленно напоминающим человека назвать было трудно. Головы и ног просто не было, а оставшаяся красно-коричневая жижа лишь немного походила на бывшее тело в черном костюме.
– Он оставил туфли и кошелек рядом с рельсами. – сказал помощник, указывая чуть дальше вдоль рельс.
Он подошел, поднял кошелек:
– Тут фотография молодой девушки.
Машинист уже смотрел через плечо своего помощника, пробуя найти хоть какое-либо удостоверение личности в кошельке.
– Смотри, тут сзади что-то написано. – сказал помощник, перевернув фотографию.
Часть фотографии была разорвана, на оставшейся красовалась надпись черными чернилами “…There would still be you and me. Kira.”
– Посмотри может там еще что-то есть? Кредитки, права? – кивнул головой машинист. – Нужно его вытащить отсюда и трогаться, нам нельзя так сильно задерживать состав.
Отойдя, машинист снова посмотрел на труп парня почесывая голову:
– Вызови полицию, пусть они им займутся. Нам нужно ехать дальше, мы и так задержались…
– Отличная презентация, Джейкоб! – похлопал Джордж по плечу своего нового коллегу.
– Кевин. Меня зовут Кевин. Но можете звать меня Джейкоб. – он засмеялся в ответ Джорджу. – В отделе меня вообще звали Кенни.
– Да. – улыбнулся Джордж. – Прости Кевин, мне нужно время, чтобы привыкнуть к твоему имени. Но презентовал ты все просто на высоте, теперь осталось правильно провести операцию и, думаю, не за горами твое ускоренное повышение. – Они вместе вошли в кабинет Джорджа и, теперь уже, Кевина. – Не хочешь сегодня выпить на Eccleston str.?
Кевин умел одеваться, это Джордж приметил еще утром на CharingCross. Черный пиджак отлично подходил его смугловатому лицу, а зажим для галстука выражал не патетичное превосходство, а лишь тонкое изящество. Сам галстук не бросался в глаза и служил лишь визуальным продолжением пиджака, не сильно контрастируя на рубашке. Правда вот, как-то слишком стандартна была сама одежда, но бесспорно в рамках стандарта на Кевине она сидела просто изысканно. Они вышли вечером и направились в метро на станцию Victoria. В метро Джордж успел сделать предзаказ на лосьон, с курьерской доставкой на выходных в Дартфорд. Лосьон назывался DermaCare, с натуральными экстрактами, да и стоил он недешево – но Марта его сильно хвалила, а она знает толк в таких вещах. На 15 Eccleston street был отличный шотландский бар, почти всегда там можно было встреть таких же менеджеров из Melbourne Group и других контор, отмечающий очередное повышение или успешную финансовую операцию.
JP Freeman & Co. слились с Bank Three Corp. благодаря блестящей работе консультантов LeH. Общая стоимость операции составляла ни многим ни малым 36 миллиардов фунтов. И да, она была самой успешной и прибыльной за последнее десятилетие в истории LeH. Что же Джейкоб? А он все так же продолжал работать с Джорджем в одном кабинете, и черт его знает, сколько еще колоссальных сделок и финансовых операций им удастся провернуть. Конечно, как-то изменился его вкус к одежде и вместо утонченных малоизвестных эксцентричных брендов он теперь носил вполне знаменитые граничащие со стандартом галантные костюмы, но стоит отдать должное, они отлично подчеркивали его аристократичный вид и шли к его смугловатому лицу. А кем был тот бедняга, который попал под поезд по пути в Дартфорд? Да пес его… Видимо никто и никогда этого больше не узнает – ни лица, ни документов, ни свидетелей. Лишь отдаленно напоминающее человеческое обличие коричневое месиво из крови, внутренних органов, грязи и машинного масла, хранящееся теперь в морге Дартфорд-Грейвшам и какая-то непонятная фотография девушки с таинственной надписью.
cd ~