Вообще, писать рецензию на старые фильмы, а тем более фильмы, про которые писал уже Эберт - дело неблагодарное. Но все же как человек близкий скорее к социальной философии, нежели к искусству, хотелось бы написать некоторые моменты, выходящие за рамки эбертовского мейнстримного обзора.
Для Копполы этот фильм являлся очень личностным. Между работами над первыми двумя Крестными Отцами, продюсированием для Лукаса и написанием нескольких сценариев не для своих фильмов, ему нужно было снять что-то личное, что-то очень свое. В этом вопросе Коппола не скупился и обратился к самым истокам, к самому определению, видимо, его любимого жанра - триллера, а именно, к Хичкоку. Будучи самым ярким примером классического криминального триллера, The Conversation является совершенно достойной данью Хичкоку, о чем свидетельствуют недвусмысленные сцены в самом фильме.
“The Conversation is an immaculate thriller, a study in paranoia and loneliness.”
Philip French (The Guardian)
Герри одинок, его работа, собственно, состоит в том, чтобы запираться в собственном мире, наблюдая за происходящим в мире других, не задавать лишних вопросов и просто записывать все, что он слышал из-за окопов своего мира. Удивительным образом это четкое разделение миров к 50 годам частного детектива Герри Коула стало для него частью натуры, определяющей частью жизни. Он не подпускает к себе близко людей, его дом для него, запирающийся на множество замков является пристанищем его собственного солипсизма.
“From his troubled childhood, Harry has grown up into a lonely man. He lives alone, has no entertainment except playing his saxophone with jazz records (again trying to make a recording more complete). No woman has any influence over him, that’s for sure, or he wouldn’t be seen in that crappy plastic raincoat, the kind that folds up into a travel pouch.”
Roger Ebert
Такое четкое разделение миров ведется также в хичкоковском Vertigo. Тогда это все вылилось обратно на главного героя, полностью перевернув его мир изнутри. То же мы наблюдали и в Psycho, где весь фильм был основан на очень плавном и четком переходе между двумя мирами: кровавым миром, где было совершено жестокое убийство, и миром, где всего этого не было, вход в который лежал через сливное отверстие в ванной. Это же сливное отверстие детектив Коул, словно мысля в терминах убийцы-психопата Нормана Бейтса, исследовал в комнате 773, где предположительно было совершено убийство, словно пытаясь нащупать тонкие ниточки, связывающие его с тем миром.
Кульминацией фильма, конечно же, являлось очень стремительное, молниеносное и, что важно, бесповоротное вторжение иного, трансцендентного мира, мира за которым Коул всю жизнь наблюдал, в его реальность. Тот мир, те экскременты этого мира, которые Норман Бейтс тщательно смывал в течении нескольких минут в Psycho вдруг всплыли в эту реальность, хотя всплывать они начали еще с тех пор, когда в дом Коула смогла войти женщина домовладелец, чтобы оставить ему подарок на день рождения, с тех пор как к его конкуренту ушел Стэн, работавший всегда с ним.
Постепенно перетекая в параноидальное расстройство, свойственное главному герою еще с детсва, его мир в конце концов рушится на глазах. Скорее даже можно сказать, что рушит его сам же Коул, расчехляя свою квартиру и переворачивая ее вверх дном. Тот факт, что его мир разрушился вплоть до самого основания ясен хотя бы из того, что, хоть и слегка замешкавшись, но все-таки он собственноручно разрушил и самые сакральные для себя ценности, статуетку девы Марии, последний оплот спокойствия, который он находил всегда в попытках спасти свой солиптический мир. В конце он сдался, апатически погрузившись в этот чуждый для него мир, полностью утеряв свою сущность, перейдя от наблюдающего к наблюдаемому.
““The Conversation” comes from another time and place than today’s thrillers, which are so often simple-minded. This movie is a sadly observant character study, about a man who has removed himself from life, thinks he can observe it dispassionately at an electronic remove, and finds that all of his barriers are worthless.”
Roger Ebert
Дистанциирующая операторская работа Уекслера в начале с камерой телефото и параноидальная игра Джена Хэкмана дают нам замечательное ощущение разделения двух хичкоковских миров, которое Коппола так тщательно проводил своей блестящей режиссурой и сценарием. Разговор, являвшийся в течении всего фильма связующим звеном между его миром и миром внешним замолк к концу. Перевернувшись единожды в самом конце, сюжет так и остался нескончаемо вращаться, не давая зрителю понять, как же все таки следили за Коулом, или же это вообще была его паранойя. Что можно сказать точно, мир Коула более никогда не будет прежним, трансцендентальное существо приводящее за собой абстрактное чувство слежения полностью вторглось в его мир.
